В пирамидальных облаках цвела гортензия стихии,
на небо глядя, голосили старухи древние в церквях.
В зажимах вечных поясов ломались каменные пряжки,
и падали многоэтажки, скрывая сотни голосов.

Скорбящим не было числа...  К ручьям спешили люди, птицы,
и, омывая влагой лица, крестилась заново толпа.
Полынно - горькие ветра несли проклятия на запад,
чадили керосином лампы во мгле последнего шатра.

Трухою сыпались леса, железо превращалось в пепел,
неисцелимой  боли трепет уснувших вел на небеса.
Ломалась хрупкая мораль, бубенчиком звенящим вера
еще звала на бой примером, но застывала, как янтарь.

В печально-голубых очах цвела гортензия Мессии,
а в зимнем саване Россия несла ребенка на руках
туда, где в каменный исток слеза хрустальная сбегала,
и в ледяное одеяло пшеничный кутался росток…

© John Maguier