Назревает чернильной сирени пора
и молочные думы, стекая на город
с обнаженных вершин, где желанья парят,
как дельфины, ныряют в открытые шторы.

Плеск бегущей строки равномерно звучит,
наполняет мои восприятия влагой,
запятая пчелой, предвкушая кульбит,
зависает легко над медовою брагой.

Брызги лунной росы, недосказанность фраз,
трепетание фей у горошинки света,
отражается бог в зазеркалии глаз
и поет соловей в ожидании лета.