А дома эсэсовски капает ульрих фон кранц,
                глубокий тоннель продлевая в пробитом затылке.
                © Вика Дашкова, 2010
               

               
*****

Блокадная горечь, как хина, меж каменных строк разлилась,
гусиным пером порождая помарки и синие кляксы,
а где-то с пластинки эсэсовски капает Ульрих фон Кранц,
и черная голень сапог ждет нашествия глянцевой массы.

Мокрицей беспечной с кофейным эрзацом в холодной ночи,
в готических мыслях застыла рука, вознесенная к небу,
чумою лакричной, проникнув в посланье оплывшей свечи,
и в зеркале времени старая краска по черному зеву

грохочущим маршам стремится кровавую жатву отдать,
холодным металлом начищенной бляхи до ртутного блеска...
Капризен твой путь от "олбанской" деревни до крика: "Нас - рать",
сгонявшего черных ворон от могильных крестов в перелесках.

В затылках, небрежно побритых, не видно еще седины,
но жирные черви уже бороздят в серой массе туннели,
и белые мухи, летящие сонно сквозь черные сны,
однажды окрасятся алою краской от взрыва шрапнели...

Знамена другие, хоругви плывут над брусчаткой мостов,
но лозунги те же, и шаг отработанный, бодрый и четкий,
безумные взгляды, и жажда нацистских нагрудных крестов...
Но даже Христос будет ими распят на бульварной решетке.

© John Maguier